Веласкес был живописец-натуралист в лучшем значении слова. Он обладал тайной, при помощи самых простых средств и приемов, воссоздавать жизнь во всей ее правде, простоте и вместе с тем обаянии - тайной, которая и в наши дни приводит в изумление. Писанные им портреты отличаются верностью характеристики изображенных физиономий, передачей индивидуального типа, выражения национальной гордости и чувства достоинства. Натура отражается в них, как в зеркале; в них нет и тени какой-либо условности. Теми же высокими достоинствами отмечены и другие произведения великого мастера. В особенности бесподобны портреты и картины его последней, третьей манеры, в которых он эскизно, без густой накладки красок, воспроизводит трудные и тонкие эффекты освещения и воздушной перспективы. Чтобы вполне изучить гениального художника, необходимо побывать в Мадриде, где в одном музее находится 61 его картина, в том числе, самые главные. Однако его произведениями могут гордиться и другие европейские галереи. У нас, в Императорском Эрмитаже, имеется пять, несомненно подлинных работ Веласкеса: портреты Филиппа IV, во весь рост и грудной, герцога Оливареса, также в двух экземплярах, в рост и грудной, и этюд головы папы Иннокентия X, для портрета галереи палаццо Дория.
В портретах Веласкеса обычно отсутствуют аксессуары, жест, движение. Серо-коричневый фон кажется воздушным, обладающим глубиной, свободно положенные мазки образуют тончайший слой, сквозь который просвечивает крупнозернистый холст. Строгая темная гамма оживлена изысканнейшими сочетаниями серого и красно-розового, зеленоватого и серо-оливкового, черного и золотого. Поразительны эффекты серых тонов, то более темных, мягких, бархатистых, то достигающих чистого, свежего жемчужного оттенка. Портретируя короля, сановников, придворных, друзей, учеников, Веласкес изображает человека таким, каков он есть, в слиянии самых разноречивых черт характера, будь то жестокий временщик Оливарес (ок. 1633, Эрмитаж), хмурый вельможа Хуан Матеос (ок. 1632, Картинная галерея, Дрезден), итальянский кардинал Камило Асталли (1649-50, Музей Испанского общества в Америке, Нью-Йорк), полный внутренней энергии неизвестный кабальеро (возможно Алонсо Кано, 1630-е гг., музей Веллингтон, Лондон), погруженный в свою работу скульптор Х. Мартинес Монтаньес (1635-38, Прадо) или овеянная благородным изяществом «Дама с веером» (ок. 1648, галерея Уоллес, Лондон).
В портретах королевских карликов и шутов Веласкес с непредвзятой зоркостью взгляда раскрывает их характеры, душевное состояние, мир переживаний, поднимающийся подчас до скорбного трагизма («Барбаросса», 1636-38; «Эль Бобо дель Кориа», ок. 1637-39; «Эль Примо», 1644; «Себастьяно дель Морра», ок. 1643-44; «Мальчик из Вальескаса», ок. 1644, «Хуан Австрийский», начало 1650-х гг. — все Прадо).
После приезда в Мадрид в творчестве Веласкеса поражает неизменно высокий уровень. В отличие от других художников у него не бывает перепадов, удач и неудач. Его картины всегда таковы, какими они задуманы.
Это отсутствие усилий в его творчестве - действительное или только кажущееся - в сочетании с жизнью без каких-либо приключений и тревог, а также репутация флегматика, которой его наградил сам король, могли бы создать образ человека, лишенного душевного настроя.
Несомненно, что в его время публика начинает испытывать усталость от религиозных картин и появляется спрос на другие сюжеты, еще более ирреальные, - сюжеты мифологические. Филипп IV, во всем следовавший моде, попросил Веласкеса написать картины на мифологические темы.
Из-за того, что до недавнего времени не умели точно определить отношение Веласкеса к ирреальным темам, казалась непонятой. В «Менинах», картине, наполненной движением пространственных планов, воздуха и света, частный эпизод придворного быта (девочка инфанта Маргарита в окружении фрейлин и карликов, сам Веласкес в момент исполнения портрета королевской четы, отраженной в зеркале в глубине зала) предстает как одно из мгновений общего течения жизни в богатстве ее взаимосвязей и изменчивых проявлений. Картина построена на сложном переплетении официального и бытового, на многоплановой игре смысловых оттенков и образных сопоставлений. В столь же многоплановой по замыслу картине «Пряхи» сцена в королевской ковровой мастерской с фигурами прях на первом плане запечатлевает как бы целый мир, выступающий в единстве и реальности мечты, повседневной жизни и мифа о греческой мастерице Арахне. Веласкес писал без предварительного наброска, прямо на холсте, органично соединяя непосредственные впечатления от натуры и как бы вольную импровизацию со строгой продуманностью композиции.
Другие статьи:
Вербальный иллюзионизм как болезнь современной культуры
Одно из наиболее значительных в социальном и культурном плане проявлений воздействия языка на мышление людей — это его способность создавать вербальные иллюзии, которые становятся факторами, определяющими их поведение. В сознании людей во ...
Ансамбль Афинского акрополя
Достичь индивидуальности каждого здания греческим зодчим помогала ордерная система. Греческие зодчие разных стран, изменяя размеры архитектурных элементов и расстояния между ними создавали неповторимые шедевры, умело используя эту систему ...
Формирование русской культуры
Процесс формирования русской культуры своими корнями уходит в далекое прошлое и неразрывно связан с образованием древнерусского этноса, происходившего вместе с этногенезом других восточнославянских народов с первых веков новой эры на терр ...